ОККУПАЦИЯ

Евгения Ермолина (в девичестве - Лебедева) вспоминает, что Александра Васильевна, мама отца, была очень образованной женщиной - и в науках, и в культуре, и в домашнем хозяйстве. Пытались позже найти, в какой гимназии она получила образование, но - не удалось. Мужа ее забрали в 1937 году, позже сообщили о его смерти. Молодой женщине с ребенком самым благоразумным показалось поменять привлекательную жилплощадь в центре города на дом с огородом. Она великолепно шила, занималась рукоделием, была востребованным мастером и вполне рассчитывала на свои силы.

К тому моменту, как грянула война, Коленька только что закончил школу, а кроме того -    первый год летных курсов ОСОАВИАХИМа. Ходил призываться, но в летчики его не взяли, точнее, не успели взять. Отдали учебные самолеты второкурсникам, а «желторотикам» велели ждать на месте - присланных за ними самолетов и призыва. Немцы пришли раньше. Николай с мамой остались в оккупированном Пскове. Сначала он сидел в лагере в Печорах, потом вернулся. В 1943 году женился - привел в дом красавицу Веру. В 1944 году уже все ждали, что « скоро придут наши, и конец войне», но немцы ужесточились не на шутку, и в марте вся семья последним эшелоном была отправлена в Германию. На сборном пункте встретились с Верой Гавриловной - мамой Веры.

Вера уже была беременной, а Александра Васильевна лежала дома умирающей, как думали, от онкологии: потеряла все волосы, не ела, не пила, не ходила. Немцы в теплушку ее забрасывали за руки-ноги и не скрывали, что нужна для опытов.

ПЛЕН

Удивительно, но домой Александра Васильевна вернулась живой-здоровой, с крепкой молодой косой и прожила еще в добром здравии 16 лет, вырастила привезенную из Германии внучку. Говорила, что, вероятно, помогло немецкое лекарство, которое на ней испытывали. А может, голод.

В концлагере к ним, гражданским, было чуть более мягкое отношение, чем к военнопленным, хотя лагерная нашивка «OS» - OST, Восток, Россия, обеспечивала самое грубое обращение, которое только можно было представить. Украинцы, румыны, болгары, французы, так же по-своему «маркированные» в лагере, не подвергались таким издевательствам, как русские. Ходил слух, что любимая женщина начальника концлагеря выпрашивает послабления, в частности - беременным. Их было всего несколько женщин, и их направляли на работы в немецкие семьи - убрать в доме, постирать, помочь по хозяйству.

Так до родов работала и Вера Лебедева: хозяйкой оказалась молодая фрау с двумя сыновьями полутора и четырех лет. Расплачивалась фрау едой, чаще -    куском сыра, на который у Веры жутко отзывался токсикоз. Она поскорее несла еду родным в барак.

Рожала Вера три дня, долго и мучительно, прогнозов на выживание не делали. Женщина очнулась 24 ноября - и этот день стала считать днем рождения Женечки. Девочка так и не узнала материнского молока, выжила на разведенной лагерной баланде. И приехала в Германию, на место своего рождения, в свои 74 года. А тут Евгения Николаевна узнала правду, ведь у педантичных немцев все зафиксировано: она родилась в 6 утра 23 ноября, о чем есть официальный документ, в котором записаны и ее имя, и имя матери, а акушерки, принимавшей роды.

Вот только документов о проводившихся над бабушкой в концлагере опытах так и не нашли - ни власти, ни проводившие расследования специалисты.

ДОМОЙ!

Когда Хамельн начали бомбить, и горели уже не охраняемые лагерные бараки, люди стали разбегаться, кто куда. Город освобождали союзники. Собрав пленных, им настойчиво предлагали ехать в Америку. Кто-то уехал. Лебедевы уверенно направились домой. Отец до Пскова не доехал - сразу по этапу в Артем, в лагеря.

Вторая бабушка, Вера Гавриловна Суетова, плен не пережила. Ее-то имя и увидела Евгения Николаевна на стеле немецкого кладбища в Хамельне, когда искала в Интернете появившуюся недавно информацию о концлагере и содержавшихся в них. Родители ничего не рассказывали о войне, мама при упоминании военных лет сразу начинала рыдать. Женя запомнила ее фразу: «Я каждый день думала, что этот день - последний». После войны у Жени появилась младшие сестра и брат.

ТОЛЬКО ХОРОШИЕ ЛЮДИ

По настоянию папы, уже ощутившего на себе пресс государственного притеснения, после школы вместе с подругами Женя поступила в индустриальный техникум, на обработку металлов. И, не теряя веры в светлое будущее, заочно окончила 10-летку. По распределению уехала на Север, в Архангельскую область. Там познакомилась с будущим мужем - Вячеславом, только что вернувшимся из армии (служил в Германии, в Карл-марксштадте). Поженившись, супруги переехали в СевероДвинск.

Муж пошел работать на завод, и Женя стала толкать его учиться: сначала - в техникум, затем - в институт, затем - в еще один... Евгения устроилась работать сначала лаборантом в техникум, а затем, по окончании Архангельского педагогического, - в училище преподавателем русского языка и литературы. Детская мечта сложилась.

Ее воспоминания о работе -это перечисление достоинств коллектива вообще и каждого персонажа в частности. И ведь подумать: в техникуме были все примерно одного возраста, около 200 человек преподавательский состав, и из них - всего два человека местных, остальные - из самых разных уголков Советского Союза, кажется, всех существующих национальностей. И дружили, и помогали друг другу, и были счастливы. Благодаря такому заступничеству у Ермолиных сразу появилась комната в общежитии. И жизнь была - веселая.

Родственники мужа привыкли считать близкими всех до 4 колена - и троюродных, и четвероюродных, так что на праздники меньше 25 человек никогда не собиралось. Все - родные, любимые и самые хорошие.

В ПСКОВ

Если бы не боль о сверхсовременном предприятии, некогда выпускавшем подводные лодки и перепрофилированном в период перестройки под ка-
стрюли - ложки - поварешки, вряд ли Вячеслав согласился бы вернуться на родину жены в Псков. Но в 2002 году - переехали, продав почти за бесценок трехкомнатную квартиру в Северо-Двинске. В Пскове уже прочно обосновался старший сын Андрей, а младший Павел давно отучился, защитился и остался работать в Питере. Есть внуки и правнуки по прямой линии, а уж по перекрестным -не сосчитать. Все знают, любят, часто приезжают.

Младший сын давно увлекся составлением родословной семьи и по архангельской ветке дошел до 1654 года. По псковской продвинуться не удалось: архивы где горели, где перемещались. Увидев стелу с именем прабабушки в Хамельне, он созвонился с администрацией кладбища, разузнал о концлагере, вышел на писателя-иссле-дователя Борхарда, занимающегося изучением истории данного концлагеря. И - организовал для мамы поездку на родину -весной 2019-го, как раз успели до ковида!

ХАМЕЛЬН

О поездке Евгения Николаевна рассказывает с большой благодарностью - и семье сына, и сопровождавшим друзьям
-    семье Шараповых, которые признались, что более содержательного путешествия не могли себе и представить. Побывали на кладбище, где похоронена бабушка. Сюда же подъехал писатель Борхард с женой и помощником Марио и бургомистр города. Возложив цветы, переместились на ратушную площадь и еще раз услышали легенду о крысолове, уведшем из Хамельна сначала крыс, а потом детей. Оказывается, это именно тот город, из детских сказок.

Общаться приходилось на общеизвестном английском. Гостей пригласили в ратушу, где Евгении Николаевне в торжественной обстановке передали оригиналы документов, свидетельствующих о ее рождении. Тут-то она узнала и точную дату, и про акушерку Анну. А после вручения импровизированная делегация отправилась на завод «Вольво», выросший на месте бывшего концлагеря. Главный инженер производства в сопровождении местных журналистов провел экскурсию по предприятию.

Память хранится и здесь, но в чуть более иной трактовке. Журналисты называли фабрику смерти, где проводились опыты над людьми, не иначе, чем «трудовой лагерь». Место гибели тысяч детей обозначено на территории завода шалашом с детскими игрушками. В одном из послевоенных кирпичных помещений разместились заводские склады: инженер сказал, что бетонный пол и метровой
толщины стены еще от первоначальной лагерной постройки, меняли только вентиляцию и освещение.

Беседа с исследователем концлагерного прошлого нацистской Германии Борхардом и знакомство с его хорошо иллюстрированной публицистикой также приоткрыло попытки обелить концлагерную жизнь в документах скрупулезных немцев. Например, оказалось, что даже когда нацисты фотографировали пленных, то перед этим обязательно одевали их или переодевали из роб в обычную одежду. И нашивки на робах -    почти сенсация со страниц книги Борхарда.

Русских гостей немцы слушали с большим вниманием, относились с почтением. Именно эти слова подбирает Евгения Николаевна, описывая памятную встречу. И показывает документы: ее новое свидетельство о рождении на немецком языке, датированное 1944 годом.

Среди ее увлечений, дающих силу творчества и радость общения, клуб ветеранов педагогического труда города Пскова и клуб ветеранов-пенсионеров, где она научилась работать на компьютере и теперь занимается изучением немецкого языка.

Ася ЗАМАРАЕВА.

Фото автора.

Комментарии