В середине ноября медстатисту психиатрической больницы №1 «Богданово» Ольге Богдановой позвонила женщина, и совершенно будничным голосом, поинтересовалась…номером могилы матери. Дочь не занималась организацией похорон, сославшись на безденежье. Скорбные хлопоты взяли на себя работники больничной социальной службы. Для них такая ситуация – далеко не новость.
Родственники частенько отказываются хоронить своих близких, умерших в психиатрической больнице и ограничиваются лишь посещением могилы. Да и то на первых порах. Через полгода-год после смерти место захоронения покрывается бурьяном, крест рассыхается, а табличка с инициалами с трудом поддается прочтению. Случаи бывают вопиющие, как тот, что произошел с нашей Ольгой. Открыв журнал регистрации смертей за этот год, нужной фамилии она не обнаружила. Выяснилось, что старушка умерла…в 1997 году. Дочь, все это время знавшая о смерти матери, спокойно решала свои дела. «С сыном сидела», - вяло оправдывалась она. Ольга порекомендовала женщине обратиться в администрацию волости, на территории которой в те годы проводились захоронения. Сейчас «бесхозных» умерших больных, по договоренности с комбинатом благоустройства хоронят в Орлецах. Рядом с бомжами…
- Мы часто сталкиваемся с равнодушием родственников, - признается медсестра социальной службы Каринэ Одинцова. - Они привозят сюда своих близких, и надолго забывают о них. Мол, вам положено лечить, вот вы и лечите, а мы ничего не знаем и знать не хотим. Вот я и занимаюсь в некотором смысле воспитанием родственников. Звоню, езжу по адресам, прошу, убеждаю, иногда и требую. Люди на мои нравоучения реагируют по-разному, иногда даже агрессивно. Но в основном совесть у них просыпается, чему я рада.
Для оперативного решения вопросов, связанных непосредственно с лечением пациентов в психиатрической больнице, а также решения социальных вопросов работает полипрофессиональная бригада, в состав которой, кроме врачей-психиатров, входят социальные работники, психологи и юристы. Работа у них нервная, напряженная, однако без помощи этих специалистов больница была бы, как без рук. Врачи, как и положено, возвращают больных к жизни, а соцработники эту жизнь устраивают и, по возможности, налаживают. Потому что больше этим заниматься некому. Часто люди попадают сюда без документов и в бессознательном состоянии. Как только «неопознанный» больной приходит в себя (а это может произойти нескоро), врачи приглашают к нему соцработника, которому предстоит установить личность. Бывает, процедура затягивается на несколько недель, а то и месяцев. Есть пациенты, которые годами ничего не могут о себе вспомнить или документально подтвердить факт своего существования. Несколько лет назад в психиатрической больнице умерла старушка, которая…никогда в жизни не получала паспорт. Ее родители погибли в войну, она попала в детский дом, сбежала оттуда, и еще много чего было. Установить ее личность удалось только через суд. Да и то посмертно…
Воспоминания у больных отрывочные, спутанные, подчас бредовые, но соцработники цепляются за них, как утопающие за соломинку. Подобно профессиональным сыщикам, они ходят по адресам, делают запросы, ищут свидетелей. Вообще, их муторная бумажная работа напоминает путешествие по замкнутому кругу. Без установления личности пациента невозможно восстановить ему паспорт и гражданство, назначить пенсию. А без документов и перспектив начать новую жизнь - никаких. Некоторым больным негде жить, и родственников у них не осталось. Оформление в интернат остается единственным шансом получить крышу над головой, а заодно и прописку. Только вот путевку в социальное госучреждение приходится ждать годами. И дают ее при наличии полного пакета документов. Некоторые пациенты сознательно называют психиатрическую больницу домом, и живут там до конца своих дней, точно зная, что на улицу их никто не выставит. Не по-людски это…
- Обивая пороги всевозможных инстанций, мы уже не раз убеждались, что российская бюрократическая машина – самая мощная и непробиваемая в мире, - признается социальный работник Людмила Головина. – И здесь очень важен человеческий фактор. Одни чиновники входят в наше положение, другие же, отказывают только потому, что «не положено». А почему не положено, никто объяснить не может. Каждую вторую справку для наших больных приходиться выбивать, выпрашивать, а кое-где оплачивать. Все, конечно, по закону, но от этого нам не легче. Например, за установление личности, восстановление гражданства и паспортов надо платить госпошлину. А в нашей больнице нет такой статьи финансирования. В миграционной службе однажды мне предложили заплатить из своего кармана, но для меня две тысячи рублей - это большая сумма.
- Нас футболят, как мячики, как будто мы просим за себя, а не за больных и беспомощных пациентов, - согласна со словами подруги Каринэ Одинцова. - Такое пренебрежительное отношение некоторых чиновников к проблемам душевнобольных кажется оскорбительным. Ведь на их месте может оказаться каждый. Беда не выбирает людей по толщине кошелька и социальному статусу. Нормальный человек тоже может быть избитым до беспамятства. И хорошо, если в тот момент кто-то не пройдет мимо и отвезет в больницу, где о нем, уж точно, позаботятся.
Ульяна МИХАЙЛОВА.
umi@province-pskov.ru
