Я записала все известные Валерию сведения, но на этом наш разговор не закончился. В его рассказе о трагической истории семьи оказалось много узнаваемых лиц и событий, а также удивительных малоизвестных фактов из истории района...

ИЗГНАННЫЕ ИЗ РАЯ

В те не такие уж далекие времена, о которых пойдет речь, Середка именовалась Маслогостицами, а Долимановы были счастливой семьей. Петр и Прасковья воспитывали девять детей, и их беспокойная дружная команда ни в чем не нуждалась. Супруги, как бы сейчас сказали, занимались предпринимательством - закупали у населения скот, заготавливали мясо, выделывали шкуры. В Маслогостицах Долимановы держали несколько мясных лавок и жили, надо полагать, припеваючи. Их дом находился в деревне Бела. Это место Прасковья до конца дней своих считала Божьим раем на земле. Там был особый воздух - сухой и пряный. И соседи жили, как одна большая семья, в дружбе и согласии. Семейное счастье рассыпалось в одночасье с масштабным наступлением новой власти. Валерий точно не знает, раскулачили его бабушку с дедушкой или репрессировали, но в том, что их спокойно-сытой жизни пришел конец, сомневаться не приходится. Петр отбывал наказание где-то на Севере, а Прасковья была отправлена в места не столь отдаленные.

- Смутно помню рассказы бабушки о том периоде жизни, - говорит Валерий Карымов.

-    Она работала в каком-то трудовом лагере в Середке и была отлучена от детей. Нет для женщины испытания страшнее. Говоря о том времени, бабушка добрым словом вспоминала некоего Хоботова. Он хорошо к ней относился, а иногда даже отпускал на побывку к детям. Я не знаю, кто это такой, но человеком, судя по всему, он был порядочным.

Пока Прасковья была в лагере, за братьями и сестрами приглядывала ее дочь - мама Валерия. Молодая неопытная девушка была брошена на хозяйство, как на амбразуру. Неудивительно, что эта ноша оказалась для нее непосильной. Как бы там ни было, но в отсутствие Прасковьи умерли двое детей. Собеседник предполагает, что от недосмотра, голода и холода. У наполовину осиротевшей семьи не было средств к существованию. А кормилец, находясь, в буквальном смысле, на краю света (Валерий предполагает, что он строил Беломорканал), ничем не мог помочь. Кстати, перед самой войной Прасковье удалось съездить к нему на свидание. Он тогда признался: «Пашенька, я уже не жилец», хотя крепче и здоровее его нужно было еще поискать. Прощаясь с супругой, Петр сказал ей: «Здесь правды нет, здесь любого человека могут сделать английским шпионом». Что было с дедом дальше, Валерий не знает. Слышал, что Петра якобы отпустили, но он не успел насладиться свободой - умер в лагере. И неизвестно до сих пор, где находится его могила...

РОГА И КОПЫТА

Когда началась война, трудовой лагерь в Середке был упразднен, и Прасковья отправилась домой. К тому времени детей в деревне уже не было - всех удалось пристроить по знакомым и родственникам. Мама Валерия уехала в Ленинград, где вместе с маленькой дочерью чудом пережила блокаду. А вот сына похоронила... Впрочем, это уже совсем другая история. А мы вернемся к нашей Прасковье. С наступлением немцев все соседи из деревни разъехались кто куда, и ее уговаривали. Мол, фашисты зверствуют, никого в живых не оставляют. Особенно надо бояться «белой головы». Валерий думает, что речь шла об офицерах СС. Но упрямая женщина отказалась наотрез. Когда пришли немцы, Прасковья осталась в деревне абсолютно одна. Зашли непрошеные гости в ее избу и по обыкновению принялись пьянствовать. А между делом спрашивают хозяйку, есть ли в доме партизаны. Она, конечно, отрицательно покачала головой. И тут курьез вышел, который едва не стоил Прасковье жизни.

-    А в хате в то время вместо мебели были полати - это такая лежанка, устроенная между стеной избы и русской печью, - рассказывает Карымов. - В этом «тайном месте» бабушка действительно кое-кого прятала. Но это были не партизаны, а козлята. И вот они стали о фанеру рогами стучать. Немцы вскочили, наставили на бабушку автомат и потребовали выдать «постояльцев». Бабушка открыла заграждение, откуда появились любопытные мордашки. У немцев, видимо, с чувством юмора все в порядке было. Они засмеялись и бабушку трогать не стали.

ПОЧТИ ПО МАКАРЕНКО

После войны Прасковья сошлась с рыбаком на 20 лет старше ее и переехала в деревню Щедрово, что на берегу Псковского озера. По любви или нет они стали жить вместе - большой вопрос. В те годы было не до жиру: лишь бы с голодухи не умереть. И в этом смысле избранник вдовы «врага народа» был очень даже подходящим. Звали его Савелием. Силища у него была нечеловеческая, как у известного былинного персонажа. Еще в юности он своими собственными руками вытащил коня, застрявшего в устье реки. После чего получил огромную грыжу и оттого не попал в армию - ни в царскую, ни в красную. Впрочем, как говорится, нет худа без добра. Савелий был старовером и применять оружие не мог по религиозным убеждениям. По той же причине он за всю свою жизнь не выпил ни одной капли алкоголя и ни одной таблетки, не выкурил ни одной папиросы и не дал себе сделать ни одного укола. А когда медики проводили по деревням прививочную кампанию, прятался так, что его никто не мог найти. Зато Савелию не было равных в поле, на огороде и... в вопросах воспитания. Так случилось, что они с Прасковьей временно заменили родителей маленькому Валерке.

Воспитывали строго. За любую шалость - а их, признается собеседник, было немало, - Валерке крепко попадало. Особенно от бабули. Она брала в руки прут и от души прохаживалась им по голым ногам внука. Это называлось стебанец. Но мальчишка был от природы длинным и прытким. Ловко увернувшись от ударов, он прятался за дровами в ожидании, когда стихнет буря. Строгость имела свои плоды - Валерка вырос порядочным человеком, и к тому же, как дед, непьющим и некурящим. Свою бабушку он вспоминает с благодарностью, любовью и восхищением. Говорит, Прасковья была женщиной незаурядной. В отсутствие мужа она даже скот могла резать, что не каждому деревенскому мужику было под силу. Жизнь научила ее хладнокровию и решительности, но не лишила сострадания. За словом бабуля в карман не лезла, а все ее комментарии были хлесткими, остроумными и всегда «по делу». И оптимизма Прасковье не занимать. Даже в последние часы своей жизни, понимая, что уходит, она не теряла самообладания. Как ни в чем не бывало раздавала напутствия и делила нехитрое наследство...

КТО ТАКОЙ ХОБОТОВ

Но вернемся к заявке Валерия Карымова, с которой все началось. Он хочет подробнее узнать о черном периоде в жизни семьи Долимановых, когда бабушка и дедушка подвергались преследованиям властей. Какой трудовой лагерь находился в Середке до войны? Кто отбывал там наказание? И кем был тот самый Хоботов, о котором добрым словом вспоминала Прасковья? Ответ на последний вопрос мы уже частично знаем. Как сообщили «Псковской провинции» в музее боевой и трудовой славы Середкинской школы, уроженец Вологодской области Михаил Хоботов был председателем местного райисполкома, а во время войны -заместителем командира истребительного отряда и активным партизаном-подпольщиком. Вместе с Александром Басклеевым был расстрелян немецкими полицейскими 20 мая 1942 года в деревне Заозерье. Его именем в Середке названа улица, а в центре поселка установлен памятный знак.

Пока что это капля в море нужной нам информации. Если вам что-то известно, звоните в редакцию по телефону 57-59-01.

Ульяна МИХАЙЛОВА.
umi@province-pskov.ru

Фото из архива Валерия Карымова.

Комментарии