ЭТО НЕ РЕКВИЗИТ
Большая часть зрителей «Красной Шапочки» нидерландской театральной студии «Wens» - воспитанники Бобровского специального интерната. Форма сказки, выбранная режиссёром Иориттом Уле, доступна и понятна малышам. Но голландцы привезли необычную сказку: их главная героиня живёт в Амстердаме, дружит с Золушкой, Волка не боится, а ходит с ним на свидания. Романтичную натуру внучки как никто понимает её Бабушка: в молодости она была такой же влюбчивой. Бабушка Красной Шапочки выезжает в коляске - кажется, логичнее реквизита не придумать. Только это не реквизит. Юная исполнительница роли пожилой леди очаровательно улыбается и очень проникновенно поёт. Ей хлопает весь зал.
После спектакля осторожно двигаемся к выходу вместе с Павлом Журавлихиным, особым актёром московской театральной студии «Круг II». Мы познакомились час назад, но смеёмся как давние знакомые. Паша просто подсел на соседнее кресло и сразу же, без искусственности и стеснения, вывалил на меня целый шквал информации о себе, своей театральной студии и их спектакле «Отдалённая близость», не уставая напоминать, чтобы я не забыла прийти и на него. Такой внутренней свободы и искренности зачастую очень не хватает людям, привыкшим в противовес особым считать себя «особенными». Вдруг Паша перестал весело тараторить.
- Ребёнку плохо, нужно ей помочь, девочке нехорошо, где здесь туалет? - забеспокоился он, увидев испачкавшуюся рвотой девочку из Бобровского интерната, беспомощно сидящую на кресле. Паша единственный это заметил. Стало стыдно за себя и за всех нас вокруг, таких здоровых и таких невнимательных. У каждого (именно у каждого, диагнозы вообще ни при чём) есть свои особенности. Важно быть добрее или хотя бы менее равнодушнее к ним.
К девочке, впрочем, сразу прибежали воспитатели.
КОГДА ЖЕ ТЫ СДОХНЕШЬ?
В образе французского мима Паша приветливо улыбнулся мне и вечером, перед показом спектакля «Белое на чёрном» по одноимённому автобиографическому произведению Рубена Гальего. Вместе с друзьями из «Круга II» они раздавали открытки с сочащимися оптимизмом призывами «Улыбайся всегда», «Смейся», «Жизнь прекрасна». Эти призывы красной нитью проходили и через пресловутый «Белое на чёрном» от новгородского театра «Жест». «Жест» - театр безграничных возможностей, театр неслышащих актёров, актёров с поражениями опорно-двигательного аппарата. Театр героев.
- Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног - ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей - надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, - всё. Ты обречён быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть, - бросает в зал цитату Рубена Гальего актёр-герой Вова Маслов. «Когда же ты сдохнешь? », - по-соседски просто интересуется бабушка, подливая ему фирменного борща. Бабушка не Вовы-героя, а просто героя, Рубена, который, безусловно, тоже герой. Такого юмора, местами, да, чёрного, в спектакле много. Ведь ни роман, ни спектакль не об инвалидности. Звучащие переживания и размышления Рубена приобретают очень личное звучание: у многих актёров такой же диагноз, как у автора. Ни автор, ни герои-актёры (и актёры-герои) не хотят, чтобы их жалели. Да и с какой стати? Они любят жизнь так, что впору жалеть тех, кто «не обречён» и не осознаёт всей силы такого подарка судьбы. А насчёт черноты юмора - так даже символичнее. Со сцены актёры заявляют, что не любят как раз белый цвет - цвет бессилия и обречённости, цвет больничного потолка и белых простыней. Чёрный же они, вслед за Рубеном Гальего, называют цветом борьбы и надежды. «Это цвет мечты и сказки, цвет внутреннего мира закрытых век. Цвет свободы, цвет, который я выбрал для своей электроколяски», - манифестирует Вова Маслов, с силой... поднимаясь с коляски. После такого жеста можно только вытереть блестящие глаза и что есть мочи аплодировать. После такого «Жеста» слов уже не остаётся.
Словно поняв это состояние (а может быть - и без «словно») возле гардероба вдруг снова появляются актёры «Крута II», уже стёршие с лиц грим. Коллега Паши, с которым мы познакомились днём, Женя Скокова несколько секунд всматривается в мои глаза и молча обнимает. Паша улыбается и снова просит не забыть прийти завтра на их «Отдалённую близость».
МЕТАФОРА В КАСТРЮЛЬКЕ
«Отдалённая близость» начинается с вопроса, который громко задаёт девочка в белом платье - почему я живу? Задаёт себе, но кажется - всему залу. И всему залу тоже хочется задать этот вопрос себе. Актёры вообще делятся со зрителем всем важным и ценным, что таковым считают. Они настолько искренны в представлении своей постановки, что даже самые скептичные зрители (впрочем, таких явно меньшинство, они просто не попали в заполненный лишь на две трети зал) разжимают кулаки и полностью отдаются восприятию. Две девушки режут овощи для супа и улыбаются друг другу улыбками женщин, за готовкой судачащих о чём-то своём, лёгком и простом: вот дядя Коля, например, не приехал косить траву, а в огороде выросли красные помидоры. В этом спектакле вообще всё так: легко, просто, а потому понятно всем. Но это «легко» о сложном: одна пара четверостишиями в духе шукшинских чудиков кокетничает друг с другом; двое мужчин постоянно сталкиваются лбами, ведя явную борьбу с чужим «я » внутри собственного; девочка в белом платье рассказывает сказку о тараканах - о женщине, которая дружила только с тараканами. «Отдалённая близость» - это интегративный театральный проект. В театральной студии «Круг II» 30 актёров, имеющих интеллектуальную недостаточность, психические, соматические и генетические заболевания, нарушения опорно-двигательного аппарата, слуха, есть и их здоровые сверстники. Актёр Александр Довгань признаётся, что поначалу очень боялся выходить на сцену: стеснялся своей проблемы с позвоночником, не хотел выделяться на фоне других. Но в процессе работы над спектаклем Александру и другим актёрам объяснили, что главное в человеке не тело, а его творческая деятельность. Теперь уже три года Саша вместе с друзьями объясняют это и зрителям. И их всегда понимают. В этом спектакле действительно всё легко и просто. В нём нет как такового сюжета. Сменяют друг друга словесные, пластические и музыкальные этюды, основой для которых послужили литературные произведения и дневниковые записи людей с ограниченными возможностями здоровья.
Часто такие люди воспринимаются обществом как лишённые чего-то. Они действительно очень лишены общения и возможности творческого самовыражения. Мне опять стыдно - зачастую всего этого лишаем их именно мы, в том числе, и заполняя залы театра, где происходит такое важное действо, лишь на две трети. И ведь важное для себя, наверное, даже в большей степени. Можно не любить такое искусство - о вкусах не спорят (хотя суп, который в итоге приготовили актёры, с одинаковым аппетитом едят и герои спектакля, и зрители -такая метафора в кастрюльке). Но нельзя не давать ему права на существование, не признавать его как искусство. Особые актёры помогают взглянуть на мир с особого ракурса. А их «незаретушированность» часто даёт понять, что наоборот ты чего-то лишён. Впрочем, это только полезно. Прививка человечности.
Наталья ИГНАТЕНКО.
nata@province-pskov.ru
Фото Виктории ЗАРЕЦКОЙ и Павла ДМИТРИЕВА.
