На его счету только шесть собственноручно собранных из разного металлолома тракторов со всеми приспособлениями, технических усовершенствований и рацпредложений с патентами — просто не счесть, а еще - орден Трудового Красного Знамени, медаль «За Победу над Германией», медали и грамоты, и, самое важное - доброе, уважительное отношение земляков к человеку, который всегда был готов помочь и помогал не считаясь со временем, силами, наградой, не за мзду, а просто так, по-человечески.
По своим заслугам Николай Иванович уже не раз становился героем публикаций СМИ, знают его и наши постоянные читатели, но сегодня, в честь дня рождения, мы решили открыть для них новые, ранее не тронутые страницы биографии местной легенды.
ЛЕСОПОВАЛ
Жизнь у Николая Ивановича сызмала была не мед и даже не сахар. Родился в селе Корнеевка Куйбышевской области, затем родители переехали в Ташкент и, по сути, его потеряли: шестилетний парнишка совсем отбился от рук, начал бродяжничать и не понятно, где бы мог оказаться, если бы приехавшая из Корнеевки бабушка не забрала бы его обратно, к себе. Братья и сестра остались с родителями и, забегая вперед, с годами не стали для Николая близкими людьми.
Образование, в официальноприличной версии звучащее как «семь классов» на деле завершилось в середине второго, когда наставника забрали на финскую. Грянула Отечественная, и подростку пришла своя повестка - на «трудовой фронт», а именно — на лесозаготовки в Пермскую область. В компании с одним сверстником и девушками чуть постарше оказался в пустой сторожке на делянке в тайге. После привычных степных просторов лес был в диковинку, работа с деревом — в новинку, норма три куба на человека в сутки — неподъемна, а зимняя стужа и голод стали проклятием. Вспоминая рассказы соседа-ветерана финской войны, Николай предложил способ ночевки — на месте большого, хорошо прогоревшего костра. Чашки баланды и куска хлеба для поддержания сил начинающих лесорубов явно не хватало, и к весне наступил момент, когда ребята просто не смогли дойти до делянки.
Подъехавшие руководители, видя плачевное состояние команды, решили отправить ребят обратно, но что-то не сработало в системе и про них... забыли. Товарный вагон, в котором ехали трудяги, загнали в тупик на маленькой станции где-то между Свердловском и Челябинском. Уход считался дезертирством, но после трех дней стояния в тупике и еще большего времени без какой-либо пищи, Николай решился на разведку. Говорит, что та буханка сама упала ему в руки из-под прохудившегося тента, но он схватил её — большой круглый, мягкий, давно невиданный-ненюханный каравай, и прижал за пазуху, а когда получил по голове чем-то тяжелым и почувствовал растекающуюся кровь и то, что падает, успел своей же кровью измазать буханку — в отчаянной попытке сохранить ее для себя и товарок по несчастью.
Когда его привели к начальнику милиции станции и уже определили отправить с этапом на десять лет, решили проверить историю мальчишки, заглянули в товарный вагон, стоящий в тупике, и ужаснулись едва живым скелетам и собственному неведению. Ребят немного подкормили, вагон прицепили к поезду. Девчонки сказали Николаю: «Этот хлеб всех нас спас».
С поезда, следовавшего в Куйбышев, Коля с тремя землячками сошел на знакомом переезде — 25 километров пешком до Кротовки, а оттуда и до дома останется всего 60 км. «Всех сохранил, домой привел», - ставит точку в рассказе. И задумывается.
У «БАТИ» МАРГЕЛОВА
Страницы военной биографии Николая Ивановича берут начало в тяжелой колхозной работе. Работал как проклятый, с шести утра и до полуночи, и за баранкой трактора, и на уборке, везде, где требовалось. А потом, в 1944-м получил повестку на фронт: к 9 утра явиться на призывной пункт. Добираться до него 25 км. Едва попрощался с бабушкой, и — ночью через степь. Волки воют. Страшно. Успел.
Сначала попал в Пемзу, в запасной пехотный полк, а в мае 1945-го из него набирали первых десантников. Иваново, Киров — это уже в составе 234 полка 76 десантной дивизии. Затем был Кингисепп, Новгород, и потом уже дивизию перевели в Псков, на место расположения выведенной в Тарту танковой бригады. По сравнению со сметенным с земли Новгородом Псков показался еще «ничего себе» каким красивым. Ну и что, что в казарме зияла дыра с крыши до пола через все перекрытия, и внизу — неразорвавшийся фугас. Потом оказалось, что он и вовсе песком набит. Обустраиваться было непросто.
Зато самые теплые воспоминания одного из первых военных десантников Николая Токарева тех лет - о Бате, «солдатском» генерале Василии Маргелове. Рассказывает, что Батя всегда был с солдатами и на их стороне, сильно не наказывал, порой даже «самоволки» прощал, и все норовил прыгнуть с парашютом вместо какого-нибудь солдата. Один раз сломал на прыжках ногу, так лошадь привел, привязал у штаба, чтобы перед вышестоящим начальством оправдаться, дескать, с лошади упал.
А был случай: один солдат отдал сапоги в ремонт, а офицер в назидание отправил его на стрельбы вслед за строем — босиком. Маргелов увидел босого солдата и переобул в офицерскую обувь, чтобы командир учился ценить, понимать и беречь подчиненного.
«Таких генералов, такого отношения к людям больше нигде и никогда не видел», - говорит Николай Иванович, и улыбается, вспоминая, за какие успехи у Бати можно было получить дополнительно 15 суток к отпуску. Почти как на спор: кто «солнышко» на турнике крутит. А оркестрантов, к примеру, пообещал наградить, если марш в воздухе в прыжке сыграют. Так и прыгали с инструментами, разве что без барабанов и тромбона, самых крупных. «Начали хорошо играть, а потом ветром в разные стороны всех разбросало», - улыбается наш собеседник. У него на столе в вазе с цветами — небольшой, но и не маленький флаг ВДВ. Десантников бывших не бывает.
БОЛЬШЕ ЧЕМ СВАРЩИК
На «гражданке» Николаю Токареву ехать было некуда, но понимал, что работать хочет с техникой. Вспомнил, что в поле работал на рижского производства тракторах, дал телеграмму в Ригу на завод и неожиданно получил ответ «Приезжайте». Десять рублей денег, вещмешок с нехитрым солдатским скарбом за плечами у каждого в команде из шести человек. Приехали. Разместились в общежитии, вышли на работу, но до зарплаты не дожить — снова голодно, да еще и ноги тележкой прибило, десять дней пролежал на койке — снова выработки никакой, одно уже хорошо, что встал на ноги.
Тогда и пришла мысль вернуться в Псков, который успел стать родным. Жить устроился на квартире у хозяйки в Неелово, работу сварщика нашел в депо, пусть 12 километров до работы, в то время многие так и ходили. Но когда на местную МТС (машинно-тракторную станцию) стали сманивать — сразу согласился. Затем были десятилетия в «Райсельхозхимии» со всеми ее переименованиями и работа в ПМК, всего 50 лет трудового стажа. Вкладыши в трудовую книжку не оставляют свободных граф для внесения поощрений и отметок вроде: «победитель соцсоревнования», «Ударник социалистического труда», «занесен на Доску почета», «внедрено рационализаторское предложение», «выплачено авторское вознаграждение»... Доблестный труд свидетельствуют и грамоты, и награды, и орден Трудового Красного Знамени.
«А вот с деньгами всегда было туго», — ухмыляется Николай Иванович, и рассказывает о том, как усердием и упорством старался заработать нелишнюю копейку. Например, сварить бочку стоило 20 копеек при норме 40 штук в день. Однажды напрягся, чтобы понять, сколько сможет без передышек и перекуров сделать за смену, оказалось, ровно вдвое больше нормы — 80 штук. Казалось бы, и получить должен вдвое, но нет, не случилось. Другой раз за месяц выработал — 5 комплектов борон к трактору, 5 прицепов, 17 трехкубовых баков — всего на 500 рублей, но тоже получил только половину, и то не сразу. Словом, работал от души и много, а зарабатывать достойно никак не получалось. Правда, был принцип: зарабатывать на предприятии, а когда люди просят -помогать бескорыстно. В Союзе это считалось правильным. Зато уважение односельчан Николай Иванович заслужил на всю жизнь, и сейчас с удовольствием и благодарностью рассказывает о друзьях-знакомых, которые, случается, делом помогают, а денег не берут, либо заботятся о нем без всякой просьбы. От такого человеческого внимания на сердце становится тепло и уютно: значит, правильно жил.
Золотые руки Николая Ивановича сотворили много технических «чудес», многие инновации стали легендами на предприятиях, где он работал. Приспособить импортный погрузчик под другую скорость потока зерна, или собрать-сварить по винтикам развороченную в хлам сеялку, или вернуть из металлолома представительскую «Волгу», да так, чтобы она и таран с честью выдержала, - для таких «мелочей» надо быть больше, чем просто сварщиком. А сколько кузовов сварил и усилил металлом Николай Иванович! Все посчитать невозможно, да и ни к чему, главное, чтобы польза от работы была. Вспоминает, как вовремя заменил на «летучке» «ГАЗ-53» фанерный кунг на железный, и это спасло жизни пассажиров, когда машина перевернулась в кювет. Рассказывает, как отказывался варить трубы в телятнике, когда понял, что тот построен практически без заземления, настоял, чтобы вывели весь молодняк в поле. А когда почти ночью просили заехать еще на один объект - поилки починить, либо еще что-то срочное — ехал без всякого наряда от начальства. По-советски работал, по совести, с пониманием момента.
И на пенсии Николай Иванович без дела сидеть не может. Его участок в Неелово заметен еще с дороги — и необычным забором, и макетами техники, и избушкой на курьих ножках, и мельницей. Все сделано красиво, с любовью, проработано до мельчайших деталей. Домашний трактор стоит в гараже, сверкает никелем рычагов и ждет водителя. Управляет им теперь сын Юрий — обрабатывает участок. У Николая Ивановича двое сыновей, трое внуков, двое правнуков. У всех своя жизнь, и выстраивают ее они уже в реалиях нового времени. Только правда, которая есть у их легендарного деда, она - на все времена.
Ася ЗАМАРАЕВА.
province@pskovline.ru.
