Летним днем 1266 года в Псков прибыл довольно странный, большой обоз с воинами, женщинами, детьми и разным скарбом. По всему было видно, что это целые семьи, но… Обычно на торг люди приходят несколько иным составом и товаром. Пскову было не привыкать к странным гостям, но их было слишком много, почитай три сотни!
Особо выделялся среди этих людей молодой, крепкий, высокого роста воин в дорогих доспехах, уверенно и гордо восседавший в седле. Проходящие мимо смерды и простые горожане с восхищением и любопытством рассматривали его. Притягивали взор его добротное обмундирование и конь. Оказавшись рядом, люди невольно снимали шапки и легонько кланялись, проявляя почтение и уважение. Воин, проявляя такое же уважение к простолюдинам, неизменно отвечал им приветственным кивком. Даже бабы и молодые девки, осмелев, стали тайком бросать взоры на молодого красавца-богатыря, а он… Казалось, замечал все и так же серьезно и скромно продолжал приветственно кивать им в ответ. Во взгляде воина не было ни высокомерия, ни надменности. Лишь где-то в груди, в самых потаенных глубинах души и сердца, томилась печаль по погибшим другам и граду – который он покинул, скорбь – по потерянной любимой. Он пришел издалека, к своим единоплеменникам-кривичам. Примут ли они его?..
А горожане даже не предполагали, что в этот день в их ворота вместе с этим обозом въехала сама история в облике князя Довмонта, человека, которому суждено было на тридцать три года стать щитом и мечом не только Пскова, но и всех северо-западных рубежей Русских земель...
В преддверии открытия памятника псковскому защитнику Довмонту-Тимофею о его жизненном пути и исторической роли «Псковская провинция» узнала у автора романа «Сказание о забытом князе» Тимофея Рахманина.
Переплетение судеб
Казалось бы, совсем недавно Довмонт, князь Нальшенайский из города Крево (современная Беларусь), был не последним человеком при дворе великого князя литовского Миндовга. Мало того, они были свояками, женаты на родных сестрах, дочерях богатого купца из Аглоны.
– Старшая дочь была замужем за Миндовгом, и это уже была его третья жена, в браке с которой у них было двое сыновей, – рассказывает наш собеседник. – Как пишут летописи, Миндовг был очень хитрым, коварным и жестоким человеком, которого боялись многие рыцари и даже короли. Единственным человеком, которого он любил, была его супруга Марта. Когда она неожиданно умерла, ее сестра Агна (жена Довмонта) приехала проводить ее в последний путь. Миндовг, увидав ее юную, невиданную красоту, забыв обо всем, решает насильно оставить ее себе в жены, оправдав это тем, что его жена, умирая, сказала, что не хочет, чтобы у их детей была приемная мачеха, а ведь Агна все же приходилась им родной тетушкой.
Бывший в это время в походе Довмонт, узнав об этом, пришел в ярость. Миндовг нанес молодому князю кровное оскорбление. Вернувшись из похода, Довмонт напал на его замок и в схватке убил Миндовга. Но прежде тот, зная, зачем идет к нему Довмонт, отдал приказ, и Агна была убита. Миндовг понимал, что это самое страшное наказание для юного Довмонта…
– Как обычно бывает, убив великого князя, Довмонт имел абсолютное право сесть на его престол, но он этого не делает, – поясняет автор романа. – Видимо, оплакивая смерть жены, он уходит на свою родину – в Крево. Сторонники Миндовга, пытаясь отомстить, идут на него войной, но каждый раз терпят поражение. Проходит почти два года. Князь устал от постоянной войны. В это время приходят псковичи и приглашают его к себе на княжение.
Отчего же псковичи обращают свой взор именно на Довмонта? И на этот вопрос у Тимофея Рахманина есть ответ.
– Его позвали во Псков как племянника святой Евпраксии, которую псковичи очень почитали, – поясняет наш собеседник. – Кстати, ее мощи покоятся в церкви Иоанна Предтечи на Комсомольской площади. К тому же, он был псковичам единоплеменником, то есть – кривичем, из города Крево (ныне Белоруссия), а значит, – «одной с ними крови». Родовые узы и родоплеменные отношения в тот период еще были очень сильны и важны! В Пскове на тот момент княжил Святослав, сын Ярослава Ярославича, совсем молодой, разгульный мальчишка, которого псковичи не любили, который не мог быть настоящим защитником города. А Довмонт, хотя был молод, к тому времени уже имел довольно серьезный боевой опыт. Потому его приглашают «служивым» князем, то есть человеком, который за определенные льготы будет защищать град. В общем-то, на тот момент у Довмонта и выбора не было, он был просто рад тому, что его и его людей приняли. Не стоит забывать и то, что княжеству, граничащему с Ливонским орденом и беспокойной Литвой, тогда как раз и нужен был профессиональный военачальник. Так как православие было Довмонту не чуждо (мать его была православной), буквально в первые дни он с дружиною принимает крещение, взяв имя – Тимофей.
Вот как псковский летописец зафиксировал это событие: «Князь Довмонт с дружиною своею приде в Псков. И крещен был в церкви Троицы, и наречен Тимофеем, и посадили его на княжении в граде Пскове».
Приняв крещение, Довмонт-Тимофей становится истинно православным человеком. А после смерти Александра Невского – еще и одним из самых известных воинов, ведь именно он встал на защиту русских рубежей. Как показывает история, когда вся Русь была разорена монголами, оставались два «живых», не разоренных княжества – Новгородское и Псковское. Именно отсюда впоследствии началось «великое возрождение». Князь защищал тогда не только Псков и все северо-западные рубежи, а фактически отстоял Русь.
– Как гласят летописи, народ его почитал за то, что князь был справедливый, благоверный, строил церкви, помогал нищим и убогим, – комментирует Тимофей Рахманин. – Но главное – он был защитником. Ни разу за свою долгую (по тем временам) жизнь – не потерпевшим поражения!
Обнажив свой меч
Новый псковский князь, узнав о намерениях Литвы напасть на Псков, даже и не думал отсиживаться за крепостными стенами. Его личный враг, князь Гердень Полоцкий, союзник Войшелка (сына Миндовга), был слишком близко. Довмонт решил не дожидаться, пока Гердень, идя на Псков, разорит его земли, и повел свою небольшую дружину и отобранных, лучших псковских воинов навстречу врагу (всего 270 дружинников).
– Кстати, его дружина всегда ведет походы малым числом и побеждает, – рассказывает о полководческом таланте Довмонта автор романа. – И в этот раз он подходит к Полоцку, захватывает город, берет в плен жену и детей Герденя, захватывает богатую добычу. Это была его личная месть Герденю, которому удается бежать из города. Жена же князя Герденя была второй сестрой матери Довмонта, то есть тоже сестрой святой Евпраксии псковской, тоже православной. Гердень же был язычником и мужем-тираном, поэтому она сама уходит с Довмонтом (впоследствии живет в Пскове, один из ее детей погибает, а другой, став взрослым, становится митрополитом в Твери.)
Коварный Гердень, взяв войско из семисот всадников, бросается в погоню за Довмонтом. Догадываясь об этом, молодой князь отправляет под охраной княгиню, жену Герденя, и обоз с добычей, а сам всего с девяноста дружинниками остается прикрывать отход. Когда войско Герденя переправилось через Двину, Довмонт бесстрашно нападает на него. Девяносто – против семисот! Лишь немногим вместе с Герденем удалось бежать… Перебито чуть меньше семи сотен врагов. У Довмонта же погибает всего один воин, его имя даже упомянуто в летописи – «Онтон, Лочков сын».
– Псков встречает своего нового князя как героя, приняв произошедшее как чудо, и вскоре решают посадить Довмонта на «Псковский стол», – отмечает Тимофей Рахманин. – Эта победа произвела впечатление и на соседей. Когда впоследствии великий князь Ярослав попытался собрать новгородцев в поход на Псков, чтобы наказать его за самоуправство и изгнание своего сына-наместника, новгородское вече ему отказало, сказав: «Хошь, сам иди, а мы на Довмонта не пойдем». Авторитет Довмонта, подкрепленный быстрой и решительной победой, оказался сильнее великокняжеского гнева.
А походы продолжались. Зимой он снова водил псковичей в Литву. В 1267 году к ним присоединились и новгородцы. Союзники разорили литовское пограничье настолько основательно, что местные князья даже не решились организовать преследование. Летописец с удовлетворением констатировал: «Много повоевали и приехали все здоровы». Такие успешные и бескровные рейды были в новинку. Литовские набеги на псковские земли прекратились на долгие годы. Но оставался другой, куда более опасный и системный враг – рыцари-крестоносцы.
Битва семи князей
Обстановка на северо-западных границах снова накалялась. Рыцари из своих крепостей в Эстонии, Колывани (Таллин) и Раковоре (Раквере) мешали новгородской торговле. Зашевелились и их немецкие «братья по оружию» из Ливонского ордена. Новгородцы, понимая, что в одиночку им не справиться, отправили послов к великому князю Ярославу с просьбой о помощи. Зимой 1268 года в Новгороде собралось невиданное войско. Пришли полки из Владимира, Суздаля, Твери, Переяславля, Смоленска и Полоцка. Общая численность рати, по данным немецких хронистов, превышала тридцать тысяч человек.
– Мы знаем, что самое крупное сражение русских войск XIII века – это Ледовое побоище и Невская битва Александра Невского, – продолжает рассказ наш собеседник. – Но если мы обратимся к летописям, то увидим, что на самом деле самым крупным сражением была Раковорская битва, которой князь Дов-монт фактически руководил как самый опытный воин. Тогда была разбита 30-тысячная немецкая рыцарская армия. В летописях написано, что погибло 1300 братьев. А братьями в ту пору называли только рыцарей. А если это так, то была уничтожена как минимум треть рыцарства Европы. В Ледовое побоище, судя по ливонским хроникам, не считая простых воинов, погибло 26 рыцарей, по русским летописям – 50.
И хоть ливонцы поклялись на кресте, что не будут помогать раковорцам и колыванцам, против которых и выдвигался поход, своего слова они не сдержали. 18 февраля, подойдя к городу, русские полки увидели, что дорогу им преграждала не меньшая числом громадная рыцарская армия, закованная в железо. Вероломный магистр Ливонского ордена нарушил клятву и привел свои полки. Русские полки построились и приняли бой.
– На левом крыле русского войска стояли конные полки князей Константина, Ярополка и Михаила, посередине – большая пешая новгородская пехота, – воссоздает картину боя Тимофей Рахманин. – На правом крыле – псковичи с князем Довмонтом. Князей Дмитрия и Святослава Довмонт поставил в засаду. Почему битвой командовал именно Довмонт? Да потому что самый большой боевой опыт был именно у него.
Другие участники сражения до того момента ничем себя еще не проявили. А князю Дмитрию (сыну Александра Невского, будущему великому князю) на тот момент было всего 17 лет.
Как отмечает автор романа, в ходе ожес-точенного боя Довмонту удалось смять левое крыло войска крестоносцев, зайти в тыл и нанести тяжелый урон. В войсках противника началась паника, и тогда по команде Довмонта в бой вступили свежие полки Дмитрия со Святославом, которые «гнали врага семь верст до самого Раковора».
Путь отступления к Раковору, по словам летописца, представлял собой такое зрелище, что «негде было коню ступить». Рыцарей от полного разгрома и взятия крепости Раковор спасло лишь появление на поле боя еще одной громадной армии – датско-шведской, подошедшей с тыла и опоздавшей к началу битвы. Вот где таилось истинное коварство врага, поклявшегося на кресте не помогать раковорцам! Преследование пришлось прекратить. Армия русичей вернулась назад и построилась для новой битвы. Хоть и вечерело, но враг не пошел в атаку… Увидев горы трупов на поле боя, из-за которых почти не было видно противника, он был так впечатлен, что, когда наступил рассвет, русские полки увидели, что датско-шведской армии и след простыл… Они с позором бежали!
Три дня русское войско оставалось на поле битвы, отдавая последние почести павшим. Потери были огромны, но победа была безоговорочной. После Раковорской битвы русские полки вместе с новгородцами, не вняв уговорам Дов-монта преследовать уходящего врага, ушли домой, не понимая того, что противник может вернуться. Князь же Довмонт один, со своими верными дружинниками бросился преследовать врага. Он прошел по всей датской земле Вирумаа до самого Балтийского моря и «возвратился в Псков с великой победой».
На страже рубежей
После Раковора имя Довмонта гремело по всей Руси. Но мир на границе так и не наступил. В 1269 году магистр Ливонского ордена, собрав большие силы, осадил Псков.
– Они же не идут мстить новгородцам или смолечанам, они идут на Псков к Довмонту, – повествует наш собеседник. – Приходят с 28-тысячной армией, что тоже в два раза больше, чем Ледовое побоище по количеству. Идет осада. Некоторые историки читают, что они два года подряд приходят, но другие уверены, что это было одно событие. В романе я описываю эти сражения как две разные битвы, и я пришел к этому мнению не просто так, а исключительно на основе изучения летописных источников.
Десять дней Довмонт отбивал штурмы, но отогнать врага от стен не мог – сил было слишком мало. На помощь тогда пришли новгородцы, и рыцари, не приняв боя, отступили.
Немцы, опасаясь штурмовать город, который защищал прославленный князь, перешли к тактике мелких набегов. Но и здесь их ждало разочарование и расплата. В 1271 году отряд из восьмисот кнехтов и рыцарей разорил несколько псковских сел и спешно отступал с добычей. Довмонт, «не терпя обидим быти», с отрядом всего в шестьдесят человек бросился в погоню на ладьях. Настиг по Чудскому озеру и разгромил врага. Это сражение известно в истории как битва на Мироповне.
Год спустя магистр снова собрал большое войско и подошел к Пскову с осадными машинами. На этот раз он был настроен серьезно. Довмонт вновь, уже без помощи новгородцев, разбивает эту армию, в бою ранив в лицо самого магистра. После этого сокрушительного поражения, как свидетельствуют летописи, немецкие нападения на Псковскую землю прекратились более чем на четверть века, аж до 1299 года.
Шаг в бессмертие
1299 год стал последним в жизни Дов-монта. В марте немцы, нарушив долгое перемирие и считая князя уже немощным старцем, решились и внезапно напали на псковский посад. После стольких лет мира для псковичей нападение воистину стало неожиданным. В городе начался пожар, грабеж, убийство и насилие. Колокола били неустанно.
– Что такое война того периода? Когда неожиданно нападают враги, все имущество людей в кроме, – поясняет автор романа. – Когда приходит беда, люди хватают под мышки детишек, и все бегут прятаться в крепости… Там закрываются, вооружаются и держат оборону. Было одно неписанное правило: при приближении врага к воротам они закрывались. Кто из горожан успел – тот успел. Кто не успел, увы, – либо плен, либо погибель.
Понятно, что не многие успели добежать до крома, ведь люди давно отвыкли от войны и не ждали нападения. Князь Довмонт-Тимофей не смог бросить на произвол судьбы гибнущих горожан. Видя, что за безумие творится в его городе, он нарушает все правила войны и выходит биться с теми, кто «успел» и был рядом. Фактически – с горсткой людей. Оставляет ворота открытыми, чтобы все, кто сможет, спаслись за стенами. Бесстрашно выскочив из ворот крома, маленькая дружина во главе с князем врубилась в ряды ближайших врагов, бесчинствующих и грабящих на улицах града. Горожане, увидев, что сам князь вышел биться с врагом, воспряли духом. Все взялись за оружие. Криком слышалось по всему граду, что сам князь бесстрашно бьется «посередь ворога». Со всех округ начало стекаться ополчение, чтобы помочь, поддержать, спасти своего князя. Вскоре в битве наступил перелом, и захватчики были разбиты.
– Он всегда рисковал собой, и будучи в таком серьезном возрасте, все равно выходит биться впереди своего войска, – поражается Тимофей Рахманин. – Что-то свыше есть в человеке! Люди в него свято верили, потому и враг был разбит. В своей последней битве меч, обнаженный Довмонтом за правое дело, вновь принес победу.
Псков праздновал, не догадываясь, что это был последний бой его князя. Через два месяца, 20 мая 1299 года, Довмонт-Тимофей скончался. Как пишут летописцы, в тот год пришел мор. Но, как известно, князья редко умирали от мора, как простолюдины. Скорее всего, князь Довмонт получил ранение в последнюю свою битву. Возможно, просто пришло его время, ведь он уже был в довольно почтенном возрасте. Это теперь навсегда останется тайной. Его похоронили в главном храме города – Троицком соборе. «Великий плач стоял во граде Пскове по князю своему» , пишут в летописях. Вскоре Псковская церковь причислила его к лику святых. И святым он стал не только за ратную доблесть, но и за смирение, благоверность, праведность, набожность и доброту. Князь Довмонт-Тимофей многие века был и поныне остается любимейшим князем. Единственным, который тридцать три года прожил в мире и согласии с псковским вече и был любимцем народа. Князь, который в ХIII веке спас славян от экспансии католицизма и отстоял границы Руси.
Всю жизнь он не расставался с мечом, не расстался и после смерти. Его боевой меч, как святыню, положили над его гробницей «на похвалу и утверждение граду Пскову». Этим мечом позже подпоясывали садившихся на княжение в Пскове князей.
Фото предоставлено Андреем Мартьяновым.
Анна ЧАПЛЫГИНА
province@media-60.ru
Комментарии
