30 ноября 1939 года началась советско-финская война, долгое время она оставалась самой «неизвестной» и незнаменитой страницей советской военной истории. Сейчас гриф «секретности» с нее снят. Мы публикуем воспоминания участника финской войны (как ее еще именуют в народе) Василия Алексеевича Яковлева, жителя деревни Осинкино Новоржевского района. Их записал пскович Николай Марков.
В. Яковлев: - Ночью тронулись из Ленинграда. Станция Медвежьегорск. Узнали по радио, что в ночь на 30 ноября наши войска в нескольких местах перешли границу с Финляндией. Еще вечером выступал Молотов с претензиями в адрес руководства этой страны. В Медвежьегорске мы сдали мосинские винтовки и получили новые СВТ (самозарядная винтовка Токарева) с двумя магазинами на 10 патронов. Из нее можно было стрелять и одиночными выстрелами, и очередями, причем не передергивая затвор.
В Медвежьегорске нас приодели. В нашем батальоне на лыжах никто ходить не умел, поэтому лыжи несли на плечах. Кто умел, в том числе и я, определили в разведку. На пути к границе навстречу попался стрелковый батальон, вернее, его остатки. Политрук рассказывал нам на политинформации, как наши самолеты бомбят финнов, а они бегут. Тут мы увидели совсем другое – наши бегут от финнов. Советские самолеты действительно бомбили финнов, окруживших 54-ю дивизию. Но иногда бомбы падали на своих, а продукты и боеприпасы, которые сбрасывались окруженным частям, частенько доставались финнам. Расскажу о первом бое. Нас комбат послал в разведку. Мы углубились в темный лес. Ночь постоянно разрывалась светом ракет красного, желтого, зеленого цветов. Со всех сторон непрерывная стрельба, автоматная, минометная. Меня вызвал взводный и приказал вернуться в батальон и сообщить, что разведка дошла до указанного рубежа, противника не обнаружила, ждем дальнейших распоряжений. Я углубился в лес по протоптанной лыжне. Шел быстро, несмотря на сильный мороз, даже взмок. Вдруг, лыжня раздвоилась. Куда идти? Впереди слышу чьи-то голоса. Оказывается, я вышел прямо на свой батальон.
Уже светало, когда мы пришли на то место, где я оставил своих товарищей. От разведвзвода мы обнаружили только его остатки. Оказывается, разведчиков окружила большая группа финнов и расстреляла из автоматов и минометов. Беда заключалась в том, что винтовки СВТ не стреляли на морозе, и после первого выстрела затвор покрывался пленкой льда, и капсюль следующего патрона не разбивался бойком. Поэтому после первых выстрелов наши разведчики уже не могли отвечать на огонь финнов. Автоматы командира взвода и его помощника были в порядке, они и отстреливались от финнов до последнего патрона. Чем и вызвали огонь на себя. Их обоих тяжело ранило. Спас остатки разведвзвода от полного уничтожения приход к месту боя нашего батальона.
Я огляделся. И увидел, что мы находимся на высокой сопке, покрытой сосновыми деревьями. Слева от батальона лежали глубокая лощина и озеро. И тут началось самое страшное. Оказывается, наши командиры пошли в наступление, не зная точного расположения позиций противника и его численности. Финны открыли ураганный огонь по батальону из пулеметов и минометов. Они умело применяли минометы в условиях лесной местности, и нанесли батальону большой урон. После боя, на утро, мы подсчитали свои потери. Всего 200 человек оставалось в строю. Нас потом присоединили к дорожно-эксплуатационному полку и отправили в новое наступление, с прежним заданием – выручать из окружения 54-ю дивизию. На марше нас постоянно обстреливали засевшие на елях финские снайперы. Мы бросались на землю, выслеживали, откуда они ведут огонь, и залповым огнем уничтожали вражеских стрелков.
Потом остатки батальона отправили на переформирование в тыл, на станцию Реболы. Шли налегке, тяжелые вещевые мешки многие бойцы бросили в горячке боя. Нас в дороге постоянно обстреливали из засад вездесущие финские снайперы. Так мы потеряли более десяти человек убитыми и столько же ранеными.
Новое пополнение, новые командиры – и снова батальон отправляется на передовую. Удача на какое-то время стала сопутствовать нам. При поддержке артиллерии мы сумели отбить у финнов господствующую над местностью сопку. Мы долго воевали на новом рубеже обороны, отсюда велась разведка, и делались попытки выбить противника с его позиций. Обычно финны подпускали атакующие цепи на близкое расстояние, а потом в упор расстреливали прицельным огнем. Когда мы возвращались из разведки, то видели трупы погибших, которые густо устилали поле боя. Много было изуродованных тел, без рук, ног, головы. И среди убитых редко встречались убитые финны. Это тяжело влияло на психику, нам стало казаться, что на этой войне Советскому Союзу не победить, и никто из нас не вернется живым домой.
Кто пережил первые бои, уже набрался опыта, стал лучше ориентироваться в обстановке и старался помогать необстрелянным бойцам и командирам. Большие потери Красной Армии объяснялись тем, что наши погибшие командиры не имели ни практического, ни теоретического опыта. Было много бестолковщины. Не зная точно, где находится противник, шли в лобовую атаку. А он, умный и опытный, да еще хорошо знающий местность, косил наступающих из всех видов оружия. Нам, рядовым бойцам, было трудно воевать рядом с такими командирами.
На своих ошибках и больших потерях мы научились воевать. Вместо винтовок СВТ нас вооружили мосинскими пятизарядными. Они стреляли одиночными выстрелами, но зато безотказно. Более всего нас мучили бессонные дни и ночи. Отправляемся в разведку с наступлением сумерек, выполним задание, вернемся, не успеем обсушиться – новое задание. Землянок и палаток для рядовых не полагалось. Теплые палатки с печкой ставились для штаба батальона и санвзвода, а для рядовых - вырытая в мерзлом грунте яма. Я часто ходил в секрет старшим. Сидишь, дрожишь от жуткого холода, да еще следишь за подчиненными (лучше бы их не было вовсе). Кругом кромешная тьма. Ох, и трудно просидеть в занесенном снегом окопе два-три часа в ожидании смены.
Уходя в секрет или в дозор, мы считали себя потенциальными смертниками. Сдавали партийные и комсомольские билеты, удостоверения, письма. Ведь в случае внезапного нападения мы не могли быстро вернуться на свои позиции. Нередко наших дозорных, потерявших бдительность, вражеские разведчики закалывали финками. Случалось, что они проникали вглубь нашей обороны, и с помощью тех же финок убивали спящих бойцов. Финны умели это делать виртуозно, владея каким-то особым приемом. В соседней роте служил мой земляк. При встрече, вместо приветствия, он обычно спрашивал меня: «Ты еще жив?». Это действовало на психику, только усиливало уверенность, что не сегодня-завтра тебя не будет в живых.
13 марта 1940 года война внезапно закончилась. В ту последнюю ночь и утром, до 12 часов дня гремела канонада. Поступил приказ: выпустить в сторону врага как можно больше боеприпасов. Грохот стоял адский. Но ровно в 12 часов на всем фронте установилась необычная тишина. После обеда командир взвода вызвал меня, выдал пистолет и сказал: «Спрячь оружие в карман, сейчас отправляемся к финнам». Мы уходили на переговоры, чтобы договориться забрать тела наших бойцов, погибших у финских позиций, а финнам позволить забрать трупы своих солдат.
Наша делегация захватила на переговоры несколько бутылок водки, хлеба и немного мясных консервов. Угощение русских было с восторгом принято финскими офицерами. С особым восторгом они отнеслись к появлению на столе русской водки. Нам они вручили несколько коробок с леденцами, на вкус, когда мы их распробовали, конфеты были отвратительны. Две упаковки я сохранил и привез домой в Осинкино, чтобы угостить сестру, брата, мать. Отец не захотел леденцы даже в руки брать. На переговорах финский офицер показал, как русские ходят на лыжах. Он наклонился далеко вперед и, опираясь на палки, в раскорячку прошел метров пятьдесят. А потом показал, как финны ходят на лыжах - оперся на палки, подпрыгнул и побежал вперед как олень.
В Великую Отечественную войну я снова оказался на фронте. Был пехотинцем, связистом. Под Холмом меня тяжело ранило в пятку. Долго лечился в госпиталях. Затем был списан по инвалидности, работал на восстановлении дорог. Домой вернулся после освобождения своей деревни зимой 1944 года. Большинство моих земляков погибло под Пушкинскими Горами при прорыве немецкой оборонительной линии «Пантера». Потом восстанавливал совхоз «Вехно». Мы все перенесли, остались только воспоминания о том тяжелом времени.
Анатолий ТИХАНОВ.
kot@province-pskov.ru.
