Об одной из проблем - браконьерстве - мы рассказали в номере газеты («Рыбалка по-крупному…» «Псковская провинция» №41 (9637), 16/10/2013). Свои «пять копеек» в разговор о браконьерстве внёс и Сергей Базарнов, заместитель директора ЗАО «Ветвеник», человек, профессионально занимающийся рыбодобычей и рыборазведением:
- В настоящий момент браконьеры на Псковском водоёме ловят больше, чем профессионалы, причём круглогодично. Это факт однозначный. Потому что судак, представленный сейчас на рынке по размеру 45-50 (45-50 мм. - размер ячейки в сетке. - Прим. авт.), а лов в озере разрешён с 65-тки. Почему бы нам не закрыть Псковское озеро для промысла годика на два? Это нерестовое озеро, пусть рыба там жирует, «нагуливается».
Но дело не только в браконьерах. С 90-х годов прошлого века случилось много изменений, которые негативно сказались на рыбопромысловиках. Двадцать лет назад был разрешён летний лов. Потом его запретили: якобы рыба портится в заколах (закол: снасть, напоминающая сачок для ловли бабочек, куда рыба заходит, а выйти не может; она не застревает в сети, а свободно плавает и не портится. – Прим. авт.). Вот только браконьеру на законы всё равно. Он никогда не останавливается. И рыба продолжает изыматься из озера и в летний период, и в зимний, и поступает в торговлю в Санкт-Петербурге без документов. Хуже стало только предприятиям:
- Мы платим налоги и хотим, чтобы рыба была в озере всегда, - сетует Сергей Базарнов. – Ещё одна проблема - места скопления окуня перешли к Эстонии. Это легко увидеть на карте. Две трети озера отошло к ним, а значит, и место облова у них больше. Кроме того, в Самолвовской волости просто нельзя ставить заколы. Потому что здесь теперь охраняют белого орлана - это орнитологический заказник и основная его задача – охрана птиц. Но когда рыбаки перестают в весенний период работать неводами, то происходит зарастание водоёма. И рыбе не подойти к берегу, значит, и птицам нечем питаться и они улетают отсюда.
Кроме того, русские рыбаки не могут поставить столько же снастей, сколько эстонцы. Соответственно рыбы ловится меньше. Россия и Эстония находятся в неравных условиях:
- А потом говорят: российские рыбаки хуже, - удивляется наш собеседник. - Другая причина: пограничники запретили ловить рыбу за полкиломерта до границы. Боятся, что мы перескочим на территорию Эстонии, хотя навигация у всех есть и пользоваться мы ею умеем. В результате 110 квадратных километров мы не облавливаем. И «в довесок» запретили выходить кораблям в озеро в ночное время. Хотя в правилах рыбопромысла сказано, что если судно оснащёно системой электронного позиционирования, то может ловить рыбу, хоть в озере, хоть в море даже в ночное время. И только в Чудском озере существует запрет на ночную ловлю. Почему?
Сегодня корабли Сергея Базарнова, по правилам пограничного режима, должны закончить лов в 20:15. Это значит, что экипаж корабля, который находится в северной оконечности озера, лов должен закончить в 18-00, чтобы успеть добраться до берега:
- Что он поймает? У рыбаков крадут минимум четыре часа. Они только ходят взад-вперёд, - лишь солярку жгут. По правилам корабль должен прийти на базу в светлое время суток. То есть в ноябре выходить в озеро будем часов в 10, а возвращаться уже в 18. И это притом, что под закат рыба ловится лучше всего: с наступлением темноты, она «оседает» на дно, и сети за пару раз заполнят весь трюм рыбой. Но пограничники, понятно, выполняют приказ. Повторюсь, у нас есть навигация: корабль, идёт не по приметам, как при царе Горохе, а по приборам. А в Гдовский канал без них даже днём не зайти – на мель сразу сядешь.
Кроме этого, ловить леща весной в нерестовое время в России нельзя. Потому что рыба эта растёт 6-8 лет. Мелкий же лещ – кормовая база для судака. На первый взгляд, ничего плохого… Вот только у эстонцев такого запрета нет. Они «вычерпывают» всю мелкую рыбу весной. Возникает вопрос: если одна сторона всё равно ловит рыбу, то для кого мы охраняем озеро?
- Мне это не понятно, - недоумевает Сергей Базарнов. - Мы работаем на эстонцев. Будто кто-то проллобировал их интересы.
- Для экономики выгодно, что леща и щуку можно ловить весной, - поясняет преимущества заграничных рыбаков Алексей Малов, заместитель председателя ассоциации «Псковрыбхоз». - Эстонцы делают накопления рыбы и продают её. А мы ограничены весной и ловить можем только осенью. Мы бы и летом ловили в заколы, но у нас плохая структура берега. А у эстонцев берег лучше, они ловят рыбу разными способами почти круглый год. Кроме того, их поддерживает государство. Закол стоит 150-200 тысяч рублей. У нас компенсируют лишь 10 процентов от его стоимости. У них – 80. Почувствуйте разницу. Есть возможность обновить парк снастей. Потому что рыбный промысел – серьезный экспортоориентированный бизнес в Эстонии. А у нас лес, нефть – нам рыбу продавать незачем. Эстонское же правительство, понимая, что, кроме «даров моря», продавать им особо нечего и разрешило ловить леща весной. Нам вообще и не снилась та поддержка, что им оказывается.
Впрочем, Сергей Базарнов псковские власти ругать не хочет:
- Область, с моей точки зрения, всячески пытается что-то сделать, улучшить ситуацию. Последние два года - грех жаловаться, по-человечески к нам относятся. Но федеральные законы жёстче, а плетью обуха не перешибёшь.
Он рассказывает, что и корабли за границей лучше:
- У нас до сих пор делают «чугунину». А у них уже перешли на «пластик». Такой корабль стоит 4-5 миллиона. Российские промысловики, покупая его, получают в довесок ещё и таможенные пошлины до двух миллионов рублей. Государство, понимая, что такую технику у нас не делают, могло бы пойти навстречу рыбакам, но нет. Флот у нас морально устарел. Всё это прошлый век, а нового ничего не делают. Всё это тормозит нашу отрасль. Пограничники в своём контроле рыбаков, рыбинспекция в своём...
Кроме этих проблем, есть и ещё одна, о которой все знают, но никто вслух не говорит: коррупция. Впрочем, объяснить её легко. Раньше рыбинспектор имел право на пятьдесят процентов от штрафа. Они и раздавали их, как горячие пирожки. И ловили чаще браконьеров. Да и зарплата была в районе двадцати тысяч рублей. Теперь она снизилась до «десятки», а пятидесятипроцентный доход от штрафов упразднили. Соответственно, выгоднее стало брать с нарушителя не штраф, а взятку. Косвенно подтверждает факт наличия коррупции то, что рыбинспекторы (по сути, должны жить плохо попробуйте, проживите на десять тысяч), но никто из них свою работу не бросает. Может, они так её любят? Может, уйти им некуда? А может, их доходы чуть больше десяти тысяч?
Павел ДМИТРИЕВ.
